Как работает «больница для кукол»
В мире есть место, где детские воспоминания тех, кого уже сложно представить маленькими, получают вторую жизнь. Для этого нужно всего лишь несколько помещений и дюжина мастеров, которые реставрируют старых кукол.
«Мне кажется, что среди нас в детстве было много подающих надежды парикмахеров и докторов, которые разбирали на кусочки своих кукол и думали, что их руки, ноги и волосы потом отрастут снова. Не отрастали, не правда ли?», – любит посмеяться австралиец Джефф Чапман, владеющий больницей для кукол, встречая новых клиентов. От этого места у любого перед глазами пронесётся воспоминаниями коробка с детскими игрушками, зачастую поломанными, с ностальгией перебранными и вынесенными на ближайшую свалку. Печальный финал для незаменимых спутников первых лет жизни, которого можно было бы избежать, если бы в наших городах жили седьмой десяток лет местные Джеффы Чапманы. Но их по миру не много, зато теперь вы точно будете знать, куда отправиться в отпуске, если у вас на балконе до сих пор хранится сломанная кукла, с которой вы просто не в состоянии расстаться.
В тексте этой статьи слово «больница» не просто так обходится без кавычек. И далеко не только потому, что в названии предприятия Джеффа оно пишется как есть, но и потому, что это место действительно больше походит на больницу, чем на ремонтную мастерскую. Сломанных кукол здесь с любовью именуют пациентами, а мастера сами себя – врачами. И у каждого из кукольных докторов своя специализация: «ортопед» возится с руками и ногами, прикручивает оторванные головы, «окулист» проводит ювелирную работу с глазами. Их инструменты своим причудливым видом, непонятным предназначением и широким разнообразием также походят на набор хирурга. да и работа требует почти хирургической точности – по-другому с чужими воспоминаниями нельзя. "Мне больше всего нравится возиться с глазами, хотя это очень трудная работа. Их очень трудно сбалансировать, чтобы они смотрели прямо. Это действительно требует времени и терпения. Иногда мне приходится переделывать глаза по три раза, пока я не буду ими довольна», – подтверждает почти врачебную сложность работы Керри Стюарт, а ведь она устанавливает глаза игрушкам на протяжении уже четверти века. И цена ошибки в больнице для кукол не маленькая – кто-то навсегда может потерять материальный кусочек своего детства.
Местами заведение, спрятавшееся позади магазина игрушек на обычной сиднейской улице, больше напоминает не больницу, а скорее морг для почивших игрушек. Попав сюда ночью, можно набраться жути не меньше, чем при посещении культового мексиканского острова Ла Исла де ла Мюнекас. Внушительную часть территории мастерской занимают стеллажи, с полок которых торчат оторванные кукольные руки и смотрят стеклянными глазами потрёпанные головы детских игрушек. Всё это – запчасти, без которых в деле восстановления чьих-то воспоминаний просто не обойтись. Делать отсутствующие или серьёзно повреждённые части кукольных тел на заказ влетело бы в копеечку (да и не всегда возможно – многие производители игрушек давно закрылись), изготавливать своими силами – слишком трудоёмкий процесс. А так Джеффу и его сотрудникам стоит всего лишь немного покопаться в запасах – и нужная деталь отыщется. Даже если это рука от куклы, которую тискала в руках ещё прабабушка заказчика.
И это не для красного словца – мир ещё не узнал о кукле Барби и Голубом Бобе, а мастерская Чапмана уже восстановила любимые игрушки нескольким поколениям выросших детей. Вам могло показаться, что больница для кукол родилась в свете сегодняшней моды на ретро, но её нынешний владелец унаследовал дело от своего отца, открывшего мастерскую еще в 1913 году. И пусть сегодня куда проще купить новую куклу взамен сломанной, чем 101 год назад, больница всё ещё остаётся более чем востребованной. Сегодня в ней работает дюжина мастеров, которые за месяц дают новую жизнь двум сотням сломанных игрушек – их привозят на «лечение» не только со всей Австралии и соседней Новой Зеландии, но даже из Соединённых Штатов и Японии. Кстати, к клиентам из Страны восходящего солнца Джефф относится особенно трепетно, ведь именно с первых японских кукол началось дело жизни его отца, перетёкшее в призвание Чапмана-младшего, с японскими же куклами связаны и лучшие времена больницы, когда над игрушками трудилось более семи десятков человек.
Существует расхожая фраза, что работа хирурга завораживает не меньше, чем игра знаменитого пианиста. Так вот, и труд кукольных врачей очаровывает в неменьшей степени, особенно когда они проводят полную реставрацию игрушки. Один мастер находит и аккуратно приделывает откушенный ещё молочными зубами заказчика кукольный палец, да так, что он сидит на кисти как влитой. Другой доктор ремонтирует причудливые крепления ног, которые лет пятьдесят назад серьёзно пострадали в детском сражении, сопровождаемом криками «Моя кукла! – Нет, моя!». Дальше по конвейеру бережно, только вручную, с игрушки соскабливают тонкий слой целлулоида, покрывающего кукольный каркас, чтобы чуть позже покрыть игрушку свежим, сверкающим новизной материалом. Следующий мастер заделывает проплешины в кукольной причёске, ещё один краской и кисточкой наводит косметический марафет. В конечном итоге клиент узнаёт свою игрушку исключительно по воспоминаниям из детства – она выглядит так, будто только-только была распакована после покупки.
«Я тысячи раз видел слёзы счастья на глазах клиентов, когда они видели свою заветную куклу или плюшевого мишку после ремонта», – эти слова Чапман говорит с нескрываемым удовольствием. – «По моим прикидкам, около восьмидесяти процентов нашей работы выполняется по заказам «больших детей», которые находят свои старые игрушки на чердаке. Когда они были детьми, быть может, эта кукла сопровождала их повсюду, только одна, а не новая кукла всякий раз после того, как вы сходите в супермаркет. Старики и сегодняшние родители очень привязаны эмоционально к своим детским игрушкам. И благодаря мне сегодня внуки играют в те же игрушки, в которые играли их бабушки и дедушки. Получается такая семейная реликвия, понимаете?».
Фото: Jason Reed, Reuters
